— Небось, Кирила Пахомыч, —
сказал Малыш, — без бояр за нами погони не будет; а мы, хоть ты нам и не приказывал, все-таки вход в подземелье завалили опять плитою, так их не скоро отыщут.
— Слышите ли, товарищи, что есаул-то говорит? —
сказал Малыш. — Однако ж, Кирила Пахомыч, — продолжал он, обращаясь к Кирше, — неравно повезут из Балахны вино или брагу, так по чарке, другой можно?..
Неточные совпадения
— Что он понимает, этот
малыш, —
сказал он с пренебрежением. Я в это время, сидя рядом с теткой, сосредоточенно пил из блюдечка чай и думал про себя, что я все понимаю не хуже его, что он вообще противный, а баки у него точно прилеплены к щекам. Вскоре я узнал, что этот неприятный мне «дядя» в Киеве резал лягушек и трупы, не нашел души и не верит «ни в бога, ни в чорта».
Степан Михайлыч посмотрел на него, полюбовался и
сказал самым милостивым и ласковым голосом, от которого у
Малыша жилки задрожали с радости: «
Малыш, я хочу тебя женить».
— Ну, ребята! —
сказал запорожец, — дело идет к концу: стойте крепко!..
Малыш, сюда!..
— Хорошо, господин ярыжка! —
сказал Кирша. — Если мы выручим Юрия Дмитрича, то я отпущу тебя без всякой обиды; а если ты плохо станешь нам помогать, то закопаю живого в землю.
Малыш, дай ему коня да приставь к нему двух казаков, и если они только заметят, что он хочет дать тягу или, чего боже сохрани, завести нас не туда, куда надо, так тут же ему и карачун! А я между тем сбегаю за моим Вихрем: он недалеко отсюда, и как раз вас догоню.
— Браво,
малыш! —
сказал Трама. — Браво, и мне дай два…
Всякий новичок считался общим достоянием второго класса, но бывали случаи, что один из «отчаянных» всецело завладевал каким-нибудь особенно питательным
малышом, брал его, так
сказать, на оброк. Для этого отчаянный оказывал сначала новичку лестное внимание, ходил с ним по зале обнявшись и в конце концов обещал ему свое великодушное покровительство.
— Обижает тебя кто-нибудь,
малыш? — спрашивал заботливо отчаянный. — Ты мне
скажи правду, не бойся…
Еще снисходительнее к
малышам были «силачи», настоящие, признанные всем возрастом, так
сказать, патентованные силачи. Эти считали ниже своего достоинства форсить или забываться. И гостинцев у
малышей они не отнимали, а довольствовались добровольными приношениями — данью восхищения и обожания.
— Я
сказала, что этого нельзя сделать! — произнесла так же спокойно девочка. — Ведь стригут только малышей-первоотделенок… Или в наказание… А я ничего дурного не сделала, за что бы надо было наказывать меня.
— Липочка-душенька,
скажи,
скажи — кто? — пристали со всех сторон к подростку Сальниковой малыши-стрижки. — Гадалку позови, Липа!
На перекрестке Теркин сошел с долгуши и
сказал Николаю, чтобы он подождал его около номеров
Малыш/ова, а сам он дойдет туда пешком.
— Вот, господин… Попомните: извозчик Николай… Так и
скажите — к
Малыш/ову. Время и за кладью присмотреть. Вон и Кладенец наш… видите обрыв-то… темнеется… за монастырем…